«Это выглядит дискриминацией»

11 декабря Госдума сразу во втором и третьем чтении приняла закон, который вводит обязательное тестирование на знания русского языка для детей мигрантов перед поступлением в школу. Дети, которые не смогут успешно пройти тестирование, не будут допущены к учебе. Директор института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина рассказывает, к каким последствиям может привести этот закон и какие меры реально могут помочь в социализации детей иностранцев.

Я не являюсь сторонником этого закона, поскольку рассматриваю его как закон запретительный. Мы хотим социальной адаптации детей мигрантов, а такие решения скорее ставят барьеры на пути получения ими образования, их успешной социализации, построения жизненных планов. 

Если у людей есть легальный статус мигранта, они приезжают сюда работать, переезжают с семьей. Значит, они имеют планы здесь адаптироваться, а их дети имеют право получить общедоступное и бесплатное образование. Сейчас в законе есть мера о психологической, педагогической, методической и консультационной помощи детям, испытывающим трудности в освоении образовательных программ. Поэтому если дети действительно испытывают сложности и в обучении по разным дисциплинам, и в социальной адаптации, мы должны оказать им всяческую помощь. Существует очень много способов. Это могут быть адаптационные программы внутри самой школы, индивидуальные учебные планы, программы дополнительного образования. 

Тестирование маленьких детей, которое предлагает новый закон, да и еще и такое, после которого следуют запретительные меры, выглядит просто дискриминацией. Я даже не уверена, что у нас есть хорошие инструменты для того, чтобы тестирование было достаточно дружелюбным и не нанесло ребенку травму. Вообще любые меры, которые отторгают от образования, в современном мире выглядят просто непродуктивными.

Сейчас речь идет о полутора процентах детей-мигрантов среди всех школьников. Да, они неравномерно распределены. Но если они действительно сконцентрированы где-то, значит, можно сформировать для них адаптированную учебную программу, индивидуальный учебный план. Это все должно быть решено именно как помощь и содействие, но не как запретительная мера. 

Среди моих друзей немало тех, кто переехал с детьми в другие страны и сейчас, и много лет назади. Всех детей сразу берут в школы, знают они язык или не знают. Для них готовят специальную программу по изучению языка. Дети сидят на общих занятиях. Сколько понимают, столько понимают, и постепенно адаптируются. Да, всегда трудно сначала, но доступны все службы консультационной помощи и для детей, и для родителей. 

У нас очень много языков и многонациональная страна. В некоторых республиках, таких как Татарстан или Якутия, есть второй государственный язык. Русский язык у нас в стране не для всех родной. И делается немало для того, чтобы даже там, где в семьях говорят на других языках, где дети живут в другой языковой среде, все-таки к школе они имели все шансы выучить русский язык. Этот опыт содействия изучению русского языка есть, и его нужно использовать. Это государственная ответственность. И это утверждение наших ценностей — поддержка семьи, забота о детях. 

А запретительные меры имеют риски криминализации и маргинализации таких детей. И эти барьеры могут оказаться непреодолимыми. Вход таких детей в серые зоны беспризорности чрезвычайно опасен. 

Если мы говорим о нелегальных мигрантах и о безопасности, то хотелось бы подчеркнуть: это не сфера образования. За это у нас отвечают другие органы. Пусть они с этой ситуацией нелегальности разбираются. Если мы говорим о детях, тем более детях мигрантов, имеющих официальный статус, здесь никакая дискриминация недопустима.