«Требую немедленно остановить все боевые действия»

Вчера, 25 декабря, Калининский районный суд в Петербурге вынес приговор 28-летней Виктории Петровой по статье за «фейки» об армии РФ (ст. 207.3 УК РФ). Девушке назначили принудительное лечение в психиатрическом стационаре. 

Поводом для возбуждения уголовного дела против Петровой стали ее посты в соцсетях: в них она осудила российское вторжение в Украину и процитировала украинского врача, утверждавшего, что у Путина — шизофрения. Свою вину Петрова признать отказалась. «Истории и факты» рассказывают, как проходил процесс над девушкой. 

***

«Уважаемые участники суда! Война — это преступление против человечности. Война — это смерть близких, разрушение всего, что некогда представляла собой мирная жизнь, всего, что дорого и бесценно. Это крах всех надежд и планов», — так начала свое выступление в суде 22 декабря 2023 года петербурженка Виктория Петрова. 

Эти слова она произносила в фойе психиатрической больницы №3 им. Скворцова-Степанова, которое специально для процесса над ней было переоборудовано в зал судебных заседаний. Слушания по делу перенесли сюда в ноябре — суд мотивировал это наличием в деле сведений, составляющих медицинскую тайну, вероятно, имея в виду результаты психолого-психиатрической экспертизы, которые и стали причиной помещения подсудимой в стационар.  

25 декабря решение суда было готово — оно гласило, что Петрова, написавшая в соцсетях про разрушение Мариуполя и других украинских городов, тем самым распространяла «заведомо ложную информацию» о российской армии. Однако суд отправил девушку не в колонию, как Илью Яшина или Александру Скочиленко, а на принудительное лечение. По закону оно будет длиться полгода, однако по окончании этого срока содержание Петровой в медучреждении можно будет продлить еще на полгода. Ограничения по количеству таких продлений нет, что делает изоляцию Петровой в больнице потенциально бессрочной. 

Кто такая Виктория Петрова

«Просто не могу поверить, что в преддверии Нового года команда Путина серьезно рассматривает сценарий полномасштабной войны с братской Украиной. Война. С Украиной» — такую запись оставила у себя на стене во «ВКонтакте» 22 декабря 2021 года тогда еще почти никому не известная Виктория Петрова. Даже сегодня этот пост, согласно счетчику соцсети, прочитали всего 683 человека. 

К тому времени Виктории Петровой исполнилось 27 лет. Она родилась в январе 1994 года в Петербурге, но выросла в небольшом поселке Африканда в Мурманской области, местные иногда зовут его Африкой. После школы Виктория вернулась в родной город и поступила на один из престижных факультетов СПбГУ — в Высшую школу менеджмента. 

«Вика была с длинной косой, очень серьезная, производила впечатление умного человека, всегда хорошо училась. Интуитивно я ощущаю в Вике какую-то детскость в хорошем смысле, неиспорченность», — вспоминала в беседе с The Village одна из ее бывших однокурсниц. «У нее всегда болит сердце за любую несправедливость», — добавляла другая знакомая Петровой в беседе с «Медиазоной». 

«Вика всегда спокойная, рассудительная, она очень эрудированный человек, очень много читает, — рассказала “Историям и фактам” Ольга, подруга детства Петровой. — Я не помню, чтобы у меня когда-то с ней был конфликт даже в детстве». 

Петрова начала активно следить за политикой как минимум с 2021 года. В ее соцсетях чередовались записи в поддержку Алексея Навального, подборки научно-популярных книг и обзоры сериалов. «Ее очень волновал вопрос, когда люди сидят и сидят несправедливо, — рассказывает Ольга, — при этом она себя не признает активисткой, чтобы с плакатами выходить. Просто обычный человек с активной позицией».  

С начала 2022 года в соцсетях Петровой все чаще встречались записи об опасности грядущего начала боевых действий на территории Украины. «ВСЕ РОССИЯНЕ КАТЕГОРИЧЕСКИ ПРОТИВ ЭТОЙ ВОЙНЫ!» — писала она 13 февраля. А уже 24-го числа вышла на митинг, где была задержана и получила штраф. Второй раз ее задержали 2 марта, теперь уже отправив под арест на 10 суток. 

Несмотря на административки, Петрова продолжала писать в соцсетях то, что она думает о военных действиях. Ее посты не набирали тысяч просмотров и сотен лайков, однако на них якобы случайно обратил внимание прокурор отдела по противодействию экстремизму и терроризму прокуратуры Санкт-Петербурга Никита Лебедев (позже его имя появится в деле о признании экстремистским движения «Весна»).

«Мы осуществляем мониторинг сети интернет с целью выявления информации противоправного характера, — рассказывал в ходе судебных заседаний Лебедев. — Внимание мое остановилось на записи, которая была опубликована 23 марта… Мною были установлены признаки распространения заведомо недостоверных сведений о проводимой вооруженными силами России специальной военной операции». На вопросы защиты о том, почему его заинтересовала страница одного из тысяч пользователей, выступавших против вторжения в Украину, и как именно он нашел «крамольные» посты, прокурор ответить не смог. 

Утром 6 мая 2022 года в съемную квартиру Петровой пришли оперативники центра «Э» и СОБР. А уже на следующий день суд отправил девушку в СИЗО, где ей предстояло провести ближайшие полтора года. Антивоенные посты Виктории к тому времени уже удалила сама социальная сеть. 

«Ты уже сухари приготовила?»

Сегодня Виктория Петрова является одной из самых обсуждаемых российских политических заключенных. Наравне с художницей Александрой Скочиленко и журналисткой Марией Пономаренко она стала женским лицом антивоенного протеста в стране. Ее имя звучало в Канадском парламенте. 

Но в мае 2022 года она еще была почти никому не известна. Адвокат девушки Анастасия Пилипенко писала тогда: «Вика — обычная девушка. Она просто делилась в соцсетях своими мыслями — и все. 250 друзей и 50 подписчиков в VK. Обычная жизнь, обычный спортзал и кошка. Обычная работа в ничем не примечательной конторе. Группа поддержки Вики — мама и пара родственников (как и у всех обычных людей, оказавшихся в СИЗО)... Пожалуй, пока единственное необычное в деле Вики — это как раз ее обычность. Она совсем как мы. Не активистка, не журналистка, не голос поколения. Спасло ли ее это от уголовки? Как видите, нет».

«Ее не развернули к зрителям, кто пришел, но нам было хорошо слышно, — вспоминает Ольга заседание по обжалованию меры пресечения Петровой, когда ее подругу не привезли в суд, а показывали по видеосвязи. — Вика тогда произнесла очень длинную речь, и ей дали сказать [о своем отношении к “спецоперации”]. В последующих судах это всячески пресекалось. Она была настроена по-боевому, не пошла на попятную, не признала, что сделала что-то неправильно».

Сегодня в канале поддержки Петровой почти 1700 подписчиков. Как только девушка была отправлена в СИЗО, ей стали приходить письма поддержки. Как рассказывала сама Петрова, ей в камеру пришло даже послание от сотрудника «ВКонтакте», в котором он признавался, что расстроен той ролью, которую сыграла соцсеть в уголовном деле.  

С первых недель расследования защита сообщала о давлении на Петрову — девушке предлагали признаться в распространении «фейков», намекая, что от ее показаний будет зависеть, к примеру, возможность в СИЗО видеться с матерью. По утверждению адвоката, следователь Александр Демидов приезжал в изолятор и уговаривал Петрову сотрудничать, а заодно отказаться от услуг адвоката Анастасии Пилипенко. Позднее он неожиданно приехал в СИЗО в день, когда Петрова должна была конфиденциально пообщаться с защитником, и попытался провести допрос. Более того, когда девушку увели на обед, он даже составил протокол этого следственного действия в отсутствие самой обвиняемой. 

Хотя изначально поводом для возбуждения уголовного дела был один пост во «ВКонтакте», в конечном итоге в обвинении фигурировало четыре записи. В них девушка высказывалась против того, что действия российских войск называют аббревиатурой «СВО». К постам были прикреплены видеозаписи с участием Владимира Зеленского, Максима Каца, Александра Невзорова. Защита еще на следствии пыталась выяснить, вменяются ли Петровой только ее слова или то, что было сказано известными людьми, которых она репостнула, но, по словам адвоката, так и не получила ответа. 

Как и в других делах о «военных фейках», основным доказательством обвинения была лингвистическая экспертиза, которая была составлена не только лингвистом, но и политологом. Экспертизу назначили в СПбГУ, хотя защита указывала, что в постах Петрова негативно отзывалась в том числе и о преподавателях своего университета, поддержавших боевые действия. 

В итоге экспертизу по делу выполнили профессор кафедры цифровых медиакоммуникаций Алла Тепляшина и доцент кафедры политических институтов и прикладных политических исследований Ольга Сафонова. Последняя также была соавтором экспертизы по делу Александры Скочиленко. За критику в адрес этой экспертизы из Санкт-Петербургского университета была уволена популярная среди студентов преподавательница Светлана Друговейко-Должанская. 

В материалах экспертизы по делу Петровой (копия есть в распоряжении редакции), в частности, говорится, что информация Петровой «о “28-ми днях чудовищной, разрушительной, полномасштабной войны на Украине” является ложной в плане многократного необоснованного завышения масштабов специальной военной операции». Эксперты настаивали: «по информации Минобороны, российские войска наносят удары высокоточными средствами поражения по военным объектам Украины», а «действительными причинами, побудившими РФ начать специальную военную операцию, явилась агрессия киевских властей против республик Донбасса». 

Еще одним доказательством следствия стала переписка Петровой в ВК, предоставленная соцсетью. В частности, сообщения от некого анонимного аккаунта, подписанного «Валдай Валдайкин», который отправлял девушке послания следующего содержания: «Ты уже сухари приготовила?», «Привет, русофобка и террористка». Это, по мнению следствия, свидетельствовало «о прямом умысле Петровой В.Р. на размещение в свободном доступе именно ложной информации». 

«Всем уже смешно, мне тоже»

В сентябре дело было направлено в суд, где его принял к производству все тот же судья Пилехин. Он известен, в частности, по громкому делу экс-секретаря Октябрьского райсуда Петербурга Александра Эйвазова, который отказался подписывать протокол судебного заседания, за что Пилехин дал ему реальный срок (впоследствии Эйвазов был оправдан). 

С момента принятия дела к производству прошло более 20 судебных заседаний и больше года. Петровой четыре раза продлевали меру пресечения — всякий раз суд отказывался отпустить девушку из СИЗО. Обосновывая необходимость содержания под стражей, гособвинитель один раз даже заявил, что Петрова не имеет регистрации на территории Российской Федерации, хотя обвиняемая до сих пор зарегистрирована в Африканде. 

Вскоре фамилия Петровой появилась еще в одном процессе — по иску прокуратуры о признании экстремистским движения «Весна». Обосновывая опасность организации, прокурор Никита Лебедев (тот самый, что «случайно» обнаружил посты Петровой в интернете) заявил, что Петрова и Скочиленко также являются участницами «Весны», хотя никаких доказательств этому не было. 

Лебедев был допрошен в самом суде по Петровой. Впрочем, значительную часть вопросов к прокурору суд снял. В частности, по мнению судьи Геннадия Пилехина, к делу не относится вопрос о том, почему правоохранитель счел, что посты Петровой распространяют заведомо ложную информацию о вооруженных силах, и просьба разъяснить, в чем разница между словами «война» и «специальная военная операция». 

Также защите не удалось полноценно допросить в открытом судебном заседании авторов экспертизы. Адвокат Пилипенко попросила экспертов рассказать, смотрели ли они диск с видеозаписями, которые были прикреплены к постам Петровой. Даже с третьей попытки они не смогли дать утвердительный ответ, что вызвало смех в зале заседаний. Со словами «всем уже смешно, мне тоже» судья прекратил допрос Тепляшиной и Сафоновой и отложил заседание, мотивировав это тем, что суд по своей инициативе может назначить новую экспертизу, если сомневается в качестве старой. Но сделано это так и не было. А повторного допроса экспертов защите удалось добиться лишь осенью 2023 года, когда заседания уже были закрыты от публики.

«Кровь уже течет по ногам»

В апреле 2023 года дело Виктории Петровой приняло неожиданный оборот. 11 апреля стало известно, что девушке назначена амбулаторная психолого-психиатрическая экспертиза. Она предполагает, что эксперты приезжают к подсудимому в СИЗО, беседуют с ним и принимают решение о том, вменяем ли он и может ли нести уголовную ответственность за свои поступки.

«В феврале 2023 года пришла бумага из СИЗО, что на Викторию якобы пожаловались сокамерницы, что она себя ведет странно, — объясняет «Историям и фактам» адвокат Анастасия Пилипенко. — Эта справка, она дала старт сначала амбулаторной экспертизе, а потом и стационарной». 

«[Накануне назначения экспертизы] Вика выглядела обычно, как мы привыкли ее видеть, — вспоминает Ольга, — и в письмах она была бодрой, не жаловалась на депрессию. [Поэтому экспертиза] была неожиданностью. Какие-то издания у меня спрашивали: “А вдруг у Вики какие-то суицидальные мысли?”. Но, на мой взгляд, это был какой-то бред. Вика всегда была спокойным, уравновешенным человеком».

Однако эксперты пришли к выводу, что не могут дать окончательное заключение, и рекомендовали отправить девушку на стационарную экспертизу, которая продолжалась c середины июня по середину июля. По словам адвоката, врачи психиатрической больницы №6 заключили, что «Вика не могла и не может осознавать свои действия и руководить ими». А это означало, что теперь суд должен был решить не то, отправлять ли девушку в колонию, а нуждается ли она в принудительном лечении. 

В связи с выводами экспертов Петровой был назначен законный представитель — изначально им стал дядя Виктории Александр Петров. При этом дело продолжило слушаться в открытом судебном заседании — зрителей и группу поддержки просили удалиться из зала, только когда рассматривались медицинские вопросы. 

Однако в октябре все изменилось. Во время обжалования очередного продления меры пресечения Петровой Санкт-Петербургский городской суд неожиданно решил закрыть слушание, несмотря на протесты защиты. На заседание не смог прибыть дядя Петровой, поэтому девушке был назначен законный представитель из муниципального округа «Гражданка», на территории которого девушка жила до задержания. 

Представитель выступил против того, чтобы отпустить девушку из СИЗО. После заседания мужчина сказал слушателям и журналистам, которые ждали у закрытой двери суда, что Петрова «сама себе навредила и ей лучше находиться там [где она есть], так не будет рецидива». 

С того момента районный суд сделал процесс закрытым. Дядю Виктории в качестве законного представителя заменила сотрудница органов опеки. При этом она представляла даже не МО «Гражданка», где жила Петрова, и не муниципалитет, в котором находится СИЗО, а «Финляндский округ», в котором находится суд. 

Но самым важным решением горсуда стал перевод Петровой из СИЗО в психиатрическую больницу им. Скворцова-Степанова, где девушка оказалась в первой половине ноября. А уже в середине месяца адвокат Петровой рассказала об издевательствах над своей подзащитной в медицинском стационаре: «На просьбу хотя бы дать сменить перед этим прокладку, потому что начались месячные и кровь уже течет по ногам, смеялись и издевались над Викой все – мужчины помладше и постарше, женщины около сорока и около шестидесяти, — писала Пилипенко, посетившая подзащитную 15 ноября. — Ей заламывали руки, когда она отказалась при всем этом честном народе мыться в душе и просила оставить ее на это время только с женщинами, как это было в СИЗО. Вику связали и трясли, по ее собственному выражению, "как шавку", и обещали избить просто в качестве приветствия на новом месте». 

После широкой огласки отношение к подсудимой в медучреждении изменилось: девушку перевели в другую палату, перестали связывать и колоть транквилизаторы. «Ей все равно дают какие-то лекарства, не знаю какие, сами понимаете — медицинская тайна, но она мне говорила, что врачи к ней хорошо относятся, у нее, насколько я понимаю более легкий формат лечения, но после этих таблеток, по ее словам, ей не очень хорошо, депрессивно», — рассказывает подруга Петровой Ольга. 

Рассмотрение дела на время приостановилось, так как в стационаре объявили карантин по коронавирусу. Слушания возобновились в конце декабря, в том самом фойе больницы, на это время превращенном в зал судебных заседаний.

***

20 декабря состоялись прения сторон, где прокурор, ссылаясь на общественную опасность деяний Петровой, попросил отправить ее на принудительное лечение. Защита против такого решения возражала, настаивая на том, что сама психолого-психиатрическая экспертиза опровергает важнейшую часть состава преступления: если представить, что девушка не отдавала себе отчет в своих действиях, она не могла распространить «заведомо ложную» информацию о вооруженных силах. 

«Просто распространение ложной информации у нас Уголовным кодексом не наказывается, — обращает внимание в беседе с “Историями и фактами” Анастасия Пилипенко. — Человек должен осознавать, что информация не соответствует действительности, но все равно ее распространять под видом достоверной. И этот момент осознания как раз и противоречит экспертизе».

В тот же день Петровой было предложено выступить с последним словом. Девушка попросила больше времени на подготовку, суд перенес заседание на следующий день. «Она не ожидала, что все так быстро закончится, ведь суд тянулся полтора года, — рассказывает Ольга, которой удалось увидеться с Петровой перед приговором. — Она не успевала последнее слово написать, нервничала из-за того, что все приходилось делать впопыхах».

За ночь подсудимая написала текст, который представила в суде, в нем девушка подчеркнула, что, по ее мнению, «[война] — это массовое убийство мирных жителей и военнослужащих с обеих сторон» и «гуманитарная катастрофа во всех населенных пунктах, особенно в зоне боевых действий».

«Как гражданка России, я требую немедленно остановить все боевые действия на территории Украины и также немедленно начать мирные переговоры с целью дипломатического урегулирования конфликта. Также я требую декриминализации статьи о военной цензуре 207.3, а также освобождения и реабилитации всех политических заключенных. У меня все. Спасибо», — закончила свою речь Петрова.

***

Среди публикаций, за которые осудили девушку, была также видеозапись с выступлением доктора Евгения Комаровского, в которой он утверждал, что президент России Владимир Путин «болен шизофренией». По мнению адвоката Анастасии Пилипенко, помещение ее подзащитной в стационар вряд ли стало конкретной местью властей за эти слова. Суд мог преследовать и более прагматичную цель: «Виктория к своим постам прикрепила достаточно много видеозаписей, и на одном из этапов прокурор исключил из обвинения большую часть их них. Но запись со словами Комаровского осталась, — обращает внимание адвокат. — Тем не менее, я не думаю, что это конкретная месть: “Ах, вы называете Путина шизофреником, значит, получите сами”. Скорее здесь совпало несколько факторов. С принудительными мерами медицинского характера в принципе судье проще: слушателей можно не пускать, заседания закрытые, можно от всех отговориться медицинской тайной и не публиковать текст итогового решения. А слова Комаровского, мне кажется, это просто совпадение».